Бардовская
Заберу тебя с собой я понырять в лучах заката,
В розовых и жёлтых красках ярких солнечных ветров.
И душистых сочных ягод ты напьёшься ароматом
В шелестящем изумруде ласковых живых лесов.
Увлеку к зубчатым скалам на краю земного мира.
Там в прибое блеск ракушек и цветных камней-конфет.
Там в небесные пространства море стелется сапфиром,
И вселенные лазури источают синий свет.
Унесу тебя в степные неоглядные просторы,
Где звенят под вольным ветром волны трав без берегов.
А в горах встречать мы будем перламутровые зори,
Там, где ветер строит замки из хрустальных облаков.
* * *
Я ловлю шальные строчки,
А потом плету узоры,
Пусть рифмуется, как хочет,
Пусть спокойно дышат ночи,
А я буду видеть зори.
Я цепляю петли слогов
И, едина с тканью мира,
Потихоньку, понемногу,
В обе стороны дороги
Распыляюсь штрихпунктиром.
Вдруг пишу я под диктовку?
Я не знаю, что откуда.
Если не сама так ловко –
Легитимная воровка
Ворошит подсказок груду.
Несмотря на плотность тела,
Так всё это возникает.
А теперь – что я хотела
Рассказать, – другое дело,
То, как время улетает.
Я вчера пила туманы
У эльфийской цитадели.
Посмотрите: как-то странно:
В глубине я постоянна,
Хоть эпохи пролетели.
Я вчера была в триасе,
Впереди – землетрясенья.
Ускользают курсы, классы.
Почему событий массу
Уместила в один день я?
Я прошла через эоны
Календарно и ментально,
И меня в хамелеона
Превратили шоков тонны,
Я вращала мир буквально.
Я сто раз переродилась,
В новых далях обучилась,
Я сто раз сменила кредо,
В ад и в рай вела игра.
Я погибла, я сломилась,
А что важно – сохранилось,
Нанизалось на нить света
И произошло вчера.
Contra spem spero
Где ты, где ты, где ты, где ты?
Враждебная жизнь уносит в признании.
Прокладывая путь ко всемирному свету,
Мессии искалечены ради призвания.
Хрупкие святые произведения Бога
В мире холодной несгибаемой мощи.
Вы не сказали – я знаю: есть цель у дороги,
Хотя бы любовь – но это уж точно.
И как символ раскрашено небо.
Так создаются сферы. Дождались рассвета.
За короткий срок ты кем только не был…
Уносит в темноту. И теперь – где ты, где ты?..
Возле солнца
Оставьте меня у солнца,
Бросьте в пастельный ветер,
Позвольте мне сделать кольца
И излучать силу света.
Учите летать, как птица,
И быть, когда надо, рядом,
И пусть во мне загорится
Волшебная палочка взгляда.
И я буду у солнца на долгих дорогах,
Шаги растворяя в кристалле.
И пусть восприятие будет из шёлка,
А тело и воля – из стали.
Волны Ветра
Не проси, чтоб сияние заповедного мира
Навек неизменным осталось,
Ведь в неизбежность уходят кумиры,
Оставляя лишь психоанализ.
Насчет экспромтов
Стихи укрывают вуалью,
Нежнейшей кисейною тканью,
Сплетаются кружевной сканью,
Манят лучерадужной далью.
Я знаю пути их прихода,
Каналы схождения звуков;
Вибрации разной природы –
Другие сердец перестуки.
Бывают стихи – крики боли,
Когда лёд клинка входит в сердце,
Когда тучей игл мегагерцы
Эфирное тело вспороли.
Другие стихи – это токи
От звёзд, пентатонику льющих;
И это дух ночи, зовущий
Гулять по воздушным дорогам
В лунных ветрах сине-чёрных,
Над бездной земли, сном прохладной,
Над ширью морской неоглядной,
В расщелинах шепчущих горных.
И только когда вдохновение
Играет на внутренних струнах,
Рождаются звучные руны,
Иначе – одни уравнения.
* * *
Лети, живи, расцветай всеми красками,
Мир фантазий и чувств, мир реальности,
Древним солнцем согретый, юным ветром
обласканный…
Благослови Бог твои и покой, и опасности!
Сферополис
За гранью уличного шума
Фундаменты в скалу вросли.
Их выплавляли солнца, луны…
Они уже стали костями земли.
Пространство добела нагрето,
Нет разницы вечности, в годах или днях;
Импринт за импринтом обессмерчено лето.
Хочу раствориться в этих камнях.
* * *
Мне смерть понятней, чем любовь,
Я родом из игры на грани.
Следы оставлю, заплутавший странник,
Цепочки отпечатков слов.
Они легки – не гнут былинок,
Они скромны – в тени их путь.
Зимой, быть может, заметут
Снега их белой пелериной.
Но солнце рождает сияние во льдах,
И дышит, как воздухом, всем, что красиво,
Поэт-флибустьер, кто в бессчётных мирах
Танцует явь обворожительным Шивой…
* * *
Было время –
Цвели орхидеи
В саду на краю земли.
Теперь же
Лепестки опали,
Их ветер уносит за край.
Было время –
Звенел родник
В диких скалах в тайном лесу.
А теперь
Ядовитые воды
Несут почернелые реки.
Было время –
Здесь жила сказка,
В омутах, отражающих звёзды.
А теперь
В сказки не верят
И звёзды глядят равнодушно.
Были века –
Время было вечностью,
Наш мир был бессмертен.
А теперь
Время сквозь пальцы
Сыплется белым песком.
Осенняя fantasy
В циклонах лето дотлевало,
Но сказки правдой оказались:
Как странно: осень – лишь начало,
Подъём в движении по спирали.
И мысль, забывшая ответы,
Вновь возрождается туманом,
И новый круг жемчужным светом
Ведёт в таинственные страны.
Стихи приходят перезвоном
Тончайших нот неуловимых,
И мир меняет все законы,
Когда и время обратимо.
Поединок на мечах
Замри, момент бессмертия,
В порхании руки.
Чем дорожу на свете я,
Стальные мотыльки?
Свободой ветра быстрого,
Гармонией пути,
Скольжением неистовым
Без жизни позади.
Не страшно быть отправленным
В миры, что за чертой.
Царит в Вселенной плавленой
Стремительный покой.
Заставлю солнцем меч цвести;
Опасна и легка
Игра на грани вечности,
На острие клинка.
А время не жалеет
О том, что утекло;
Пустынный полдень греет
Бесстрастное тепло.
Приговоренные
Есть удел – вино и лютни,
А другим же – холод лютый.
Тянем мы по жеребьёвке –
Кто-то – дружбу и любовь,
А другие – меч и кровь;
Кому мантия, кому – верёвка.
Кто счастье взял на колесе удачи,
Кто смерть нашёл на колесе…
Доли смеха, доли плача
Не отмеряют равно всем.
Есть судьбы, где битвам скончания нет,
И давно уже негде взять силы,
И воин идёт на разорванных жилах,
Утратив надежду увидеть рассвет.
Грибное вино
Друзья, собирайтесь,
Стемнело давно!
Я угощаю, вы угощайтесь –
Сегодня мы выпьем грибное вино!
Столам от закуски
Трещать решено.
Побольше тарелки, поглубже-ка кружки –
Пусть льётся рекою грибное вино!
Это зелье хмельное
Нам богами дано!
На вкус кисло-сладкое, на цвет золотое
Душистое, пряное грибное вино.
Вот кто-то со стулом
Вылетает в окно…
Без драки хорошей нет и загула –
Так бродит по жилам грибное вино.
А утром похмелье
Нам всем суждено.
Болит голова: славным было веселье!
Хитро и коварно грибное вино.
Как к магниту железо,
Тянет нас глубина
Для разума и для здоровья полезной,
Соблазнительной кружки грибного вина.
Голоса спирали
Чёрной ночи шепчет шёпот,
Что чёрная кошка ушла в тишину,
Где бессветного карста священные соты
Бесстрашные души причащают ко сну.
А солнц лучистых звенят перезвоны,
Что соль земли прольётся в зарю
И белый лев в алмазной короне
Возвратит и лиру, и клинок к алтарю.
* * *
Сероцветник серебрится
В свете утренней зари.
Светоч скоро разгорится;
Срок, зарницею замри!
Верю утру-перламутру.
Серебристое перо,
Раскружись – и с ветром в круг рук!
Верю, ветер – серебро.
* * *
Солёный, как слёзы,
Звенит дождь над морем,
Далёкие зори
Призывают рассвет.
Бессчётные грозы
Омывают пороги –
Бегут к ним дороги,
Прямых средь них нет.
Дороги ли радуг,
Дороги дождей ли –
Как трели свирели,
Сплелись кружева.
Дорогам мы рады
И живы лишь волей,
Есть зори, доколе
В нас радость жива.
Кружные дороги
Овеяны снами,
Согреты снегами,
Даст силы роса.
О дайте мне, боги,
Влюблёнными глазами
Со сладкими слезами
Смотреть на небеса!
* * *
Ночь укрывает покровом молчания.
Молчание да спустится на все рассуждения.
Звёзды, застыньте в своей вы бескрайности,
Звуки, растайте в застывшем мгновении.
Рисунки, вы – шелуха, оболочки телесные.
Страницы, вы – клетка бессмертных птиц знания.
Огни на земле, почему вы не гаснете?
Огни в небесах, одарите же холодом!
Молчание, спустись на рты и сознания,
Искусство, молись всем богам за пророка ты,
Боги, храните пророка в мирах во всех,
Боги, даруйте ему лёгкий путь в выси звёздные.
…Да сойдёт на него тишина мёдом трав хмельных,
Превратится тональ в паутины шёлк,
Да хранит его сердце огонь всех путей кружевных,
Да прошепчут пути ответ сокровенности.
Призываю с ветрами единую истину,
Призываю на реверс молчания – музыку.
Мечтателям
Играя азартно в свои дни поднебесные,
Рисуя мазками часов и минут,
Ты носишь так скромно четыре крыла буревестные,
Не зная, в какие пространства они увлекут.
Эпидемия риска, циклон отрицания –
Отрицания правил, утверждения жизни,
Приближаясь сиянием, удаляясь мерцанием,
Воздаёшь ты хвалу сферам нижним и вышним.
Падшими ангелами и божествами
Ты притворяешься в вольных видениях,
Метеорит, посланный земле небесами,
Звезда, обретшая завершение в падении.
Растратив
беспечно
свои дни
на подарки,
Уходишь,
бросая
всех тех,
кому дорог,
Летишь,
оставляя
нам память
о чуде
И вечно
смеющийся
взгляд
на портрете.
Ты даришь себя нам, свои увертюры,
Свои оперетты и фуги в мажоре,
Творишь авантюру за авантюрой,
Импровизируя, как в струн переборе,
Из пепла вздымаешь костры до зенита,
Зовёшь весь мир в гости плясать до рассвета,
Дорога в твой храм для любого открыта,
Ты – бездна вопросов, и ты сам – все ответы.
Растратив
беспечно
свои дни
на подарки,
Уходишь,
став частью
Вселенной
из света,
Вскипая,
взрываясь
в полёте
по нотам,
Рождаешь
из сердца
святую
безбрежность.
Вечность над Тайнодалью
У меня под крышей дома
Свила гнездо вечность.
Алые закаты пылают
Негасимым светом времён.
Застыли окна и балконы
В веках,
В глазах,
А вечно молодому
Святой дар – беспечность,
Ночей бесконечность.
Века утекают
Ручьями искристыми,
Золотистыми листьями
Со звёзд опадают –
Их много в кувшине моем.
Богатство несметное,
Что делать с тобой мне?
А может, настойку на листьях –
Святую, игристую –
Когда-нибудь разопьём
С закатом вдвоём?
* * *
Ясновиденные токи
То ли кшатры, то ли клира…
Я угадываю строки
Сквозь рябь на глади палантира.
Хочу надеяться: когда-то
Приду в Ваш замок, бриза тише,
Рунной чарой, взгляд ко взгляду,
И Вы позволите услышать
Мириады строк, солируя
В моём мире; но сейчас
Лиги, стены экранируют,
Экранируют… от Вас.
* * *
Давай нанижемся на кристальную ясность,
Когтистую ясность обострившихся чувств,
Биения пульса, каждого жеста, фразы,
Распробовав каждый выдох на вкус.
Будь ясным, цельным, верь мне, верь мне!
Прыжок в микромиги! Attento!
Сверхощущая замершее время
Алмазными искрами концентрата моментов.
Джурлинские верлибры
Свет звёзд над складчатостью Демерджи,
Огромных, тёплых, разноцветных.
Скажи,
Есть ли врата в перелесках несметных,
На янских склонах и в иньских распадках.
Светлым
Судьба быть, чтоб меряться в прятки
Искусством со змеевидными руслами рек.
Сладки
Мгновения, магией превращённые в век,
Пикантно думать о змеях и в них превращаться.
Мне –
С узорчатыми ручьями… лучами… сливаться
И взращивать магию, как крымские сосны.
Остаться
Зовут скалы и солнце. Ветра стоголосы.
Только Солнцу молюсь: волшебство удержи.
Как долго говорить мне ломаными ритмами?
Как долго пробираться прибрежными рифами?
Как долго обжигаться гитарными риффами?
Как долго учиться волшебствовать рифмами?
А травы на вершинах выпевают мантры,
А вещие ястребы реют над реками нагов,
Хочу, причастившись звёздно-можжевеловой Тантры,
Уйти в беспредельность тропой одного шага.
Ноктюрны
Они намекают на звук
В чёрной меди ночной тишины.
В слуховое окно тонкий слух
Сквозит, в рукокрылые сны.
Они веют тихо и лёгко
В звонком безмолвии звёздных часов –
Мерцание душ перелётных,
Хрустальные тени родных голосов.
Они намекают на память
О том, откуда мы призваны в гости, –
И шепчут, баюкают и искушают
Каплями Леты – Танталовой гроздью.
Они веют по дымчатой грани
Спирали, где забвение – аверс,
Где реверс – безмолвное знание,
Где стали одним Орион и Антарес.
Они намекают на негу,
Прелестно прельщая музыкой ветра.
Они веют под звёздами – но уходят за небо,
Где эфир вместо ларго трепещет аллегро.
Признание подруги волшебника
Я пилотирую твои звездолёты,
Я пою с тобой твои мантры.
Я стала уже полиглотом
И полюбила веганское кантри.
Чай с путлибами пьём мы на завтрак,
За ужином пьём приворотное зелье,
Ракетного топлива стаканчиков пару,
А яд василиска употребим от похмелья.
Ты учишь меня создавать талисманы
И регулировать взрывы сверхновых,
Владеть своим Хань, шворцем и праной,
Ценить воображение, веру и слово.
Любовь
Я шла по яшме, красной, как страсть,
Создав алхимический химерный алмаз,
А игры смотрели тигровым глазом,
И утопия троп утопала в топазах…
Изумительные изумруды,
Рубины ярких рубаи,
Опалы на поля опали –
Смарагды сманивать свои…
Единый ритм: огонь и морок*,
И каждый миг – как чистый лист.
Фрукт сорван, съеден – взорван порох.
Это вам не лезгинка, а твист.
Да не летает мысль сама собой,
Да продолжается пульс жизни за окном,
Да не истреплется понятие «любовь».
Что мы забыли из всего, что нам дано?
Не ждать опоры, кто вольноотпущен.
Душа сожжённая простит ли наши души?
Рвётся сердце от нежности:
В осени – отсвет вешности,
Лазурное лоно вечности,
Город воздушный, мраморно-греческий.
*Строка заимствована у Валерия Гаевского, стихотворение «Не меч принёс я вам, но воск...».
* * *
Макраме севастопольских улиц.
Белокаменные изогнулись.
Канделябры виты и гнуты
Обнимают ажурные бухты.
* * *
Сидит однодневка на коричневой стали,
И тянутся рельсы в далёко далёк.
В фантазиях бабочки колея – мир скрижалей,
А шпалы ей мнятся дорогой дорог…
Товарный проходит один раз в неделю,
И ветка тиха пасторально шесть дней.
Дракона, взрывающего небо и землю,
Увидят однодневки только во сне.
И медитируют ни на металле,
Пытаясь постичь аномальную жилу.
Их предки рождались и умирали,
И ветер в закат уносил шелест крыльев.
А если было бы доступно их уму:
Состав приидет через шесть дней-поколений –
Молитвы возносили бы ему
И тон гудка бы толковали как знаменье.
* * *
Леса дремучие и реки чистые,
Закаты алые, рассветы мглистые –
Мой подарок тебе.
Поля бескрайние, лазурь цикория,
Ущелья тёмные и эхо горнее –
Мой подарок тебе.
И синь лучистая, и бархат полночи,
И штили лунные, и ветер солнечный –
Мой подарок тебе.
Звон вдохновения и мысли лёгкие,
Сны говорящие, дни перелётные –
Мой подарок тебе.
Гитара мудрая и меч отточенный,
Влюблённости и многоточия –
Мой подарок тебе.
Друзья бесстрашные, враги смертельные,
Ловушки магии и запредельного –
Мой подарок тебе.
Пиры, погони, страсть, сражения,
И смерть, и огненное погребение –
Мой подарок тебе.
По Нави странствия и исцеление,
Ключи волшебные и возрождение –
Всё это до капли дарю я тебе.
Так говорило барду небо
Всякий раз, как встречались их взгляды.
Песня поминовения
Вокруг, где-то рядом,
Ритмика дразнится.
Плывёт море мяты
И чайные здравицы.
Помянем нектаром
Всех, в ветре кто веет,
Кто музыку дарит
Что миг – то новее.
Воскличем дух травный
Во имя живого –
Дух издревле правый,
Дух издревле новый.
И гимны земные
Теплом воспаряют.
Ритм – травы, ритм – сны и
Камлание мая.
Дети красивой Вселенной
Позволь мне дать тебе небо.
Хочу для тебя быть бессмертной.
Моё тело построено из поминального хлеба
На ноте надрывной, трепещущей, нервной.
Твой дух обожжён сотней тысяч порогов,
Где ты замирал с тьмою мыслей о шаге.
Неправда! Мы, воины, не одиноки,
Кто б там ни писал некрофильные саги.
Мы, воины, – дети бессчётных затмений,
Не жаль ни врага нам, ни жертвы, ни требы!
Не жаль и себя. В змеекожей Вселенной,
Однако, давай не скупиться на ветер и небо!
Начало сентября
Прозрачная воздушность
И друзы облаков.
Хрустальная окружность
Сентябрьски легко
Звенит под оком Бога.
Чистейшей ноты дрожь.
Грибно, шально и зорко
От солнца брызжет дождь.
Лепестки
Осень. Опадают лепестки.
Дали – стали близки.
И неспешней рассветы.
Август канул в проседь времени.
Дни посчитаны и поверены.
Гаснет эхо от лета.
В туманах тают лепестки.
Вязки струи реки.
Лепестки вместе с днями
Кру́жатся в речных излучинах.
Проворот… в уключинах…
Облака – свет с тенями.
Капли тают в реке.
Дым на сизом мазке
Расклубился по строкам.
Капли канут в безначальный ток,
И вновь день-лепесток
Оживёт за порогом.
Осень слезоточит временем,
Песни и образы древние
Льёт до края без края.
Круг жизни и смерти речные векá
Подают лепесткам –
Лепестки – опадают.
Вращение возвратности
Восточный ковёр. Взгляд в орнамент.
А в письменном столе – всё сплошь постмодерн.
И на логическом томе винчестера «Дэ» –
Унхайлихь, кунг-фу, Карунеш и виманы.
Как много тебя растворилось в тумане,
Тайнодальскими тропами в исчезновенье!
Искала, звала – упуская мгновенья,
Века сквозь ладони, как воду… Ом мане!
Но из безопасности гетто-нирваны –
Забвения с клятвой: «Ушло невозвратно!» –
Не падавший ангел в листочках тетрадных
Воскрес – удивлён археолог преданий.
Зачем вы нашлись, позабытые свитки?
Гореть вам в огне очистительном в копоть!
Восточный ковёр так мягок и топок!
Узоры-цветы хитроумно завиты.
Нужны ль матерям их детей смертных слепки?
Украсит ли слепок теперь твою память?
Восточный ковёр. Бирюза, пурпур, камедь.
И ты в замешательстве. Орнаменты цепки.
Рокочет рок-музыка сфер из колонок.
Твоё удивление спрятало резкость.
Крючок проглотила, повисла на леске –
Решать, значит, будет теперь археолог.
Как много тебя нагулялось в тумане
И в солнечной дымке в узле небокрая,
Закат и восход где взаимоврастают
И память вращает возвратные грани…
* * *
Над яйлой облака аэрографом
Расспрэены в божественной пропасти.
Мэтр Ярило, прошу автографа!
Одарите поклонницу росписью!
Подруга, что очи заплаканы?
Что ждёшь у моря имэйла?
Считаешь вебмани – да благо ли?
Не хочешь запеть ли свирелью?
А перекинься-ка облаком
Да полети небесной стремниною.
А перекинься-ка роупом –
Душой аттракциона экстримеров.
А мы не то чтобы глупые –
Просто болевой порог выше.
Воздушные массы лупами
Концентрированное солнце нижут.
А мы не то чтобы ласточки –
Просто грозы не предвидится.
Подруга, пиши красочно,
Декламируй с дикторской дикцией.
Нырнём со своими любимыми
В яркий зной летних пряностей.
Над ним расцветают хвостами павлиньими
Созвездия и туманности.
Киммерия
Сиреневой зыбью холмистых изгибов
Земля поднималась из моря под утро.
И солнце, взбираясь по девственным гривам,
Ковыль посыпало кермековой пудрой.
Рождённая Первой, взнуздав раджазавра,
Несётся по лугу под свист первоветра.
Ей люди присвоят пристрастные лавры,
Зачатками речи фиксируя веру.
Потом будут руны на скалах горячих
Из творческой топки игривых вулканов,
И, плавясь в веках, пальцы станут изящны,
А горла – изысканны в пенье арканов.
Геномы себя разовьют прихотливо,
Гранить самоцветы научатся руки,
И в черепе вспыхнут побеги извилин,
В словесной шихте – космос тысячи звуков.
…У моря, под сенью олив сребролистых,
Вино разливая по кубкам рапанов,
Адепт посвятит в мифологию мистов,
Уйдёт в медитацию – плавать с катраном.
Потом будут дни, круговерти созвездий,
И скалы, и руны сотрутся до пыли.
Где ваджры на троне – поэты безвестны.
И лишь у Тифона останутся крылья.
…Рождённая Первой бредёт сухим руслом –
Цепочка следов на барханчиках донных.
Лежит седина на степи рыже-тусклой
И белые глади озёр пересохших солёных.
Она помнит гены, в ней ставшие книгой,
Она помнит жизней своих миллионы.
Ждёт ночи с шиповником и ежевикой
В холмах, древним ветром в песок источённых.
И солнце распухшее пурпурно светит,
Стекая в плавильню морей эфемерно.
Но знает разгадку Рождённая Первой:
Моря превращаются в Тетис…
за час до рассвета.
Час треф
На свете кажется,
На белом водится:
Тоска уляжется,
Отколобродится…
Ночь-пересмешница
Игрой тенистою
Беззлобно тешится –
Кому не выстоять?
Тоску несущему,
День позабывшему,
Сон берегущему
Про неостывшее.
Коса заплетена,
Свеча засвечена.
В неровном свете мы
Краплёны-мечены.
Ночь нами-картами
Играет с временем:
Огни азартные
Да против темени.
Ноктюрны ластятся
Волны накатами.
Незнамой масти мы
Легли раскладами.
Час пик отбесится,
Сгустится мистика.
Час треф открестится
Путём трилистника.
* * *
Белый холст, прорывая багет, как плотину,
Зазвучит веретёнами, свитыми в нём,
И Вселенная-Соль в снежно-белой картине
Покачнётся взахлёст серебристым дождём.
* * *
Перед тем как угаснуть,
день особенно ярок.
Всё оттого, что окна
у меня выходят на запад.
Всё оттого, что Солнце,
в неевклидовость погружаясь,
миллион шальных попугаев
на линзы ветров выпускает.
Млечный Путь
Расплескались в ветвях небесного ясеня
Клады царские – низки вёсен и осеней.
И глядят светляки глазами атласными,
Заплетаясь реки жемчужными косами.
* * *
Как мне растратить на тебя свою нежность?
Так, чтоб до капли, до последней жемчужины.
Так, чтобы сны – к пенью шлоков разбужены,
Моря марсианские мягко заснежить…
Рассеяться в маре эфирного кружева,
Тратить, как солнца огонь свой выстуживают,
Но только неспешно, как кофе, неспешно.
Баллада о тишине
Лежит царевна спящая,
Но ложе не хрустальное.
Была дорога дальняя,
Коль хроники не лгут.
Застыли звёзды зрячие
Над небывалой спальнею,
Под кровлей не хрустальною
Года насквозь текут.
Спокойна дева спящая,
На ней одежда царская:
Сверкает изукрасами
И ткань – что неба блеск.
Приданое манящее:
Коронами и вазами,
Эмалями, алмазами –
Полн саркофаг чудес.
Над ложем звёзды стылые,
Вокруг – пустыня дивная,
Травинка ни единая
Не может прорасти.
Не спала – так забыла бы
Царевна имя родное
От края сплошь бесплодного,
От ноющей тоски.
Не дрогнут веки белые,
Ресницы не поднимутся.
Лишь пустоши раскинутся
Вкруг ложа, как ни глянь.
Жива была б – хотела бы
До неба птицей ринуться.
Тысячелетья минутся –
Безжизненны края.
Жила бы – так бы помнила,
Как волшебство изведала,
Как небо заповедало
Ей красоту растить.
Светлы ли земли, тёмны ли –
Несла цветы… На беды ли
Ростками и побегами
Пустыню зеленить?..
Сто тысяч лет не бужена.
Над ложем солнце ярится.
Но кровля не расплавится
От яростных лучей.
А ночь лютует стужами,
Но нет на ложе инея.
А днём так резки линии
От света и теней.
Когда-то она сеяла,
Ухаживала истово.
Истока жизни чистого
Коснуться мнила так.
Сто тысяч лет навеяли
Сон беспробудный, истинный.
Он веточки и листики
Сменил на звёздный мрак.
Мрак звёздный тишью полнится…
Она дарила щедрою
Рукой дары бессмертные
И крови своей чуть.
Не вынес парус солнечный,
Когда несчастье грянуло
И лодка не хрустальная
Окончила свой путь.
Мрак звёздный кличем полнился,
Где витязи – неведомо.
Какими сталось бедами,
Что помощь не пришла?
Сто тысяч лет не молвится,
Царевна и не ведает,
Как тишина извечная
Над нею пролегла.
Лежит царевна спящая,
Клич в темноту вморозился,
И лодка остроносая
В столетьях тишины.
Звёзд чернота искрящая…
…Мертвы приборы катера
На пыльном донце кратера
Той стороны Луны.
* * *
Струит луна беспощадно сгущёное молоко фитонцидов,
Рассекая ромбом лучистым стекло на крыле фаэтона.
Полёт безмятежный над чёрным пространством бессонным,
Над всхолмьем, под неба неоном смолою залитым.
Огонёк
Посмотри, посмотри,
Как разумная жизнь
Каждый день убивает такую ж – разумную.
Их ракеты остры.
Строй взведённых пружин.
Устрашись посмотреться в их жерла бездумные.
Я взойду с рюкзаком
К облакам на плато
Поджидать тебе в верхних слоях атмосферы.
Подлетай огоньком,
Чтоб не видел никто,
Ни единая сторожевая химера.
Жжёшь себя, как свечу…
Ниже горных вершин,
На моей стороне тропосферной границы,
Я тебя научу
Свой огонь потушить
И с доспехом из кожи землянина слиться.
Оставайся со мной
Под земными дымами.
Спрячь свой флаер в системе пещер Чатырдага.
На планете больной,
Наваждающей снами,
Позабудешь себя, как бездомный бродяга.
Позабудешь себя
На сто жизней авансом,
Будем жить, умирать и встречаться случайно,
С тихой жаждой огня
Амнезийно рождаться,
Под сирены тревог каждый день свой встречая,
Рассуждать о святом
По полкам да по ротам,
Щупать пульс в глухоте сквозь шипастую наручь…
…Но потянет потом
По горам да по гротам
Амнезийных детей, в нави сгинувших напрочь.
Вот тогда сочини
Сказку о звездолёте,
Тобой скрытом в пещерах сто жизней тому.
Пусть проносятся дни
В небывалой заботе:
Вновь прийти к кораблю и к себе самому.
Как змея, выползай
Прочь из кожи на волю,
Зажигая глаза – уже нечеловек.
А потом вспоминай,
До безумства, до боли,
На какой мыслеобраз запаролен ковчег.
***
Открытая книга: пергамент и строки,
Щекочут сюжеты, шуршат эпилоги,
Вихрят панегирики и некрологи,
И с рёбер страничных слетают предлоги.
Предлоги отдёрнуть опасливо руки,
Зевотой глуша посторонние звуки,
К спасительной тиши просясь на поруки,
Не слыша из книги тревожные стуки.
Тревожные стуки крещендо сердечных,
Летящих нырнуть за луны оконечность.
Стук той стороны раздаётся извечно
Беззвучной ритмичной страничною речью.
Так ночь освящают оплывшие свечи.
Всё громче и громче пергаменты шепчут.
Дают эпилоги жизнь новым сюжетам.
Они горячи: до двух Кельвинов* греты.
На лунном луче беспокойного света,
На кратерном гребне я жду тебя. Где ты?
Земля мнит, что смертны дороги и сроки.
Пусть грань терминатора станет порогом.
Шагнём за него из пустыни в чертоги,
За краем финала – живые истоки.
* 2,725 К – температура реликтового излучения (близка к абсолютному нулю).
Ожидание восхода
Мы на пляже вдвоём
В ожидании восхода светила.
Сумасшедшее счастье – целый пляж
и всё море – одно на двоих.
Позади зубья гор.
Их причудливы чёткие пики –
Ну, для тех, кто способен понять
и ценить красоту.
Ноги в пыль, как в песок.
Будет он золотым эксклюзивно.
Да, сегодня вся пыль –
фантастической тысячной пробы.
Ждём восхода. Тих пляж.
Бархат неба над золотом пыли.
Здесь она потемней, где прибой;
впрочем, на́ море штиль.
Горизонт распахнулся!
Небо щедро, как благостный Вишну:
На его чёрный бархат
гордо всходит царица светил.
На широтах других
Ей любуются пары другие,
Строя радостно замки
из осколочков метеоритных камней.
А на лике её
Тоже есть и моря, и вершины,
Тоже есть свои тайны –
если видеть в обычном секрет.
И она шлёт лучи,
На горах и на грунте бликует –
В небесах бело-синяя,
с изумрудным отливом – Земля.
Комментарии читателей:
Комментарии читателей:
« Предыдущее произведениеСледующее произведение »