***

Такое небо описать не смею

Здесь бесполезны краски и перо.

Вот надо мной висит Кассиопея

Как звездный вход в небесное метро.

Откроем путь вселенского простора

Того метро, лишь стоит захотеть.

Как кстати друг запел про дирижера,

Он, как и я, хотел бы улететь.

Махнем, маэстро, к самым дальним звездам!

Метро отрыто, залито огнем.

Возьмем, что человечий гений создал,

С собой земную музыку возьмем.

И восхитится мир, в нее влюбленный,

И сможет необъятное объять.

И звезды всей вселенной удивленной

Еще прекрасней будут нам сиять!

   Мелодия жизни

   С рассветом проснулся изжеванный ночью,

   Дела, а подняться нет силы, кажись.

   И вдруг я услышал, как будто воочию

   Откуда-то сверху: «Да здравствует жизнь!».

   Я этим словам не поверил сначала,

   Тем более этого не говорил,

   Но нотка мажора во мне зазвучала,

   Её удержать уже не было сил.

   И к нотке мажорной пристроились сестры,

   Какой-то несмелый мотив зазвучал,

   Мне силы придал в этот день, очень пестрый,

   Уверенность взгляда и крепость в плечах.

   И с этого дня все пошло веселее,

   Свершения - дела, как весной ледоход.

   А может быть нас как-то Высший жалеет,

   И весточку помощи нам подает?

   Пусть жизни дорога порой окаянна,

   Прошу тебя, друг мой хороший, держись!

   И где-то у сердца держи постоянно

   Мелодию эту: «Да здравствует жизнь!»

  ***

  Зачем родится человек,

  А коль родился, — умирает?

  Скажи, мой друг, кто это знает?

  Зачем родится человек?

  А он родится для любви!

  А так, зачем ему родится?

  Что б за жратву да за тряпицы

  Всю жизнь по-рабски колотиться?

  Нет, он родится для любви.

  В слезах рождается на свет,

  И ласки хочется и жалоб,

  Что б мать скорей к груди прижала,

  Теплом любви спасти, согреть.

  И так до гробовой доски

  К любви душа его стремится.

  А не находит, злобно злится,

  Черствеет, чахнет от тоски.

  Что тут сказать и как утешить?

  В любви ведь главное – отдать!

  А что отдал, то не считать,

  Как талых вод в потоках вешних.

  Зачем родится человек?

    Внуку

Умру для России безвестным,

Ничем не прославлю ее.

Скажите, кому интересно

Сверхскромное это житье?

И я не стремлюсь, слава Богу,

Добиться огромных высот.

Конечно, я сделал немного,

И это со мною умрет.

Теперь лишь мечтаю я круто,

Что в беге грядущего дня,

Мой внук может скажет кому-то:

– «Хороший был дед у меня!».

    ***

Дорожка полевая, прожитые года,

Где с юности витает наивная мечта,

Что на дорожке вольной ее я встречу вдруг

Но только поле, поле пустынное вокруг.

Комок полыни вялый, цикория цветы,

Откуда ветер взялся, позагибал кусты?

И вот уж вихрь странный пыль в столбик закрутил,

В земле обетованной исчез, как там и был.

Стою среди пшеницы короткой и тощой,

Найтись или забыться? Оттаивать душой!

Что делать, коли русский и все это люблю?

Среди дороги узкой растрепанный стою!

    Другу

Любуюсь одинокою сосною,

Она растет на воле без препон.

Могучий ствол вознесся над землёю,

Могучими ветвями осенён.

Растет как хочет, больше веток тянет

На юг, на полдень, к солнцу и теплу.

Так человек, здоров или поранен,

Душою тянется к добру.

Ведь даже не поранен. Взрослый дядя

Солиден, независим сам собой.

Хотел б тайком, чтоб кто-нибудь погладил,

Попричитал бы над его судьбой.

В душе людской неистребим ребенок,

И защитить, ранимости лишить

Не удаётся, хоть иной с пеленок

Спешит того ребенка задушить.

Я знаю, друг, тебе сейчас непросто

Во времена сомнений и тревог

И я б хотел найти надежды остров.

О, если б я тебя утешить мог.

    Из медвежьего угла

Здесь тучки гуляют

по синим холмам,

Широкий простор

деревянным домам,

С ладони напьешься

воды без отравы,

Ласкают ветра

медоносные травы.

Здесь воздух хрустален,

кузнечиков звон,

И мерить не надо

рентгеновский фон.

Легко, умиляясь,

все это любить,

Но как уберечь,

защитить, сохранить?

Мы думаем, жизнь на планете

прочна,

Но в атомный век

уязвима она.

Она, как росинка, на тонкой

былинке,

Что утром осенним на солнышке

светит,

Слетит, испарится –

никто не заметит.

    Зима

Кристаллики снега сверкают,

В две ленточки вьется лыжня,

В просторы полей убегает,

Торопит и манит меня.

По полю промчусь, по поземке,

Протиснусь сквозь гребни логов,

Пройду мимо дачных поселков,

И белоберетных стогов.

Зимою в полях ветер жесткий,

Да небо - линялый лоскут,

Березки стоят без прически,

Наносят утраты тоску.

Но если березы заброшу,

И всю эту скудность полей,

То, что же мне будет дороже,

То, что же мне будет родней?

    Байкал

Виды Байкала не стану описывать.

Косноязычен, бессилен, как стон.

Лучше представлю, что снова на пристани,

И на пароме плыву на Ольхон.

Снова иду вдоль обрывов Хужира

Сердце щемит в высоте на краю.

И синева живописца – транжира

Мир заполняет и душу мою.

И изумрудной волны переливы

Облик суровых и призрачных скал

В памяти будут, покуда мы живы,

Есть чистота. Есть на свете Байкал!

   М. Ю. Лермонтову

Не из «Онегина», уж точно,

Но я не чую в том вину,

Что есть любимейшие строчки,

И я всю жизнь у них в плену.

О том, как парус одинокий

Белеет в море голубом,

Такой прекрасный и далекий

И неотступный как фантом.

Еще о том, как под ногами

Всю ночь кремнистый путь блестит

Всю ночь небесными стихами

Звезда с звездою говорит.

И о России пред дорогой,

Она немыта потому,

Что дел нечистых столько много,

Противных сердцу и уму.

Родной вы наш, Михайло Юрьич,

Всегда быть с вами я готов.

Смотреть на пляску даже в полночь

Под говор пьяных мужичков.

    Россия

Россия родная, пучина печали,

В некошеных травах лишь облака тень.

Твои, даже Богом забытые дали,

Крапива на месте твоих деревень.

Как больно смотреть на пустынные реки,

И слышать мертвящую тишь корпусов

Заводов, где жизнь отшумела навеки,

Согнулись от горя станины прессов.

Тебя истощили не мор и зараза,

Не буйный набег и лихая война,

Тебя завели в темный лес непролазный,

И вера в добро истощилась до дна.

В журбе твои кони, их спутаны ноги,

А пута как будто Кощей навязал,

Но ты их стряхнешь и помчишь по дороге,

Как Гоголь-провидец тебе предсказал.

   ***

   Пишите, женщины, стихи, пишите.

   Да только блага для себя в них не ищите.

   Вода весенняя в реке – вот вся их слава,

   Отхлынет, а в душе – одна отрава.

   То, как в торфянике огонь, его обронишь,

   И не затушишь, не зальешь, не захоронишь.

   Пишите, женщины, стихи. Нет, не пишите,

   А то придет полночный час, а вы не спите.

   Ведь как привяжется сюжет, нахлынет тема,

   В душе опять покоя нет – задело.

   Пишите, женщины, стихи – вы все поэты,

   Вы так красивы, высоки при этом.

   Вы сели в синий фаэтон и полетели

   Туда, где иволги поют и свиристели.

   Пишите, женщины, стихи!

  Осенняя любовь

За порогом октябрь, скоротечна пора листопада;

Легких листьев паренье и их хоровод на земле.

Хоть и лето прошло, а в душе теплота и отрада,

Только светлая грусть, как слеза на оконном стекле.

Это осень такая, с её колдовским поворотом

Холодила виски, ничего не сулила сперва,

Но всему вопреки, никому не давая отчета,

Разгорелась любовь, как пылает в закате листва.

Как запомнить теперь эту роскошь осеннего бала

И вобрать в свою душу всю прелесть родимой земли?

И коль время быть вместе с тобою настало,

Как сберечь эти чувства такой легковерной любви?

  Рождественское

Когда быть мессии? У всех был вопрос.

И час тот настал и родился Христос.

Тогда в Вифлеем подошли холода,

И вспыхнула в небе большая звезда.

Марии волхвы на звезду указали.

Сияли небесные светлые дали.

Христос! Он на землю пришел навсегда,

Хоть краток был путь, пролетел как звезда.

Отдал по кровинке себя самого,

Недаром у сердца мы носим Его.

 Мяч

 Я создан не для нег, а к жизни неприкольной,

 Для снега и жары, для гонки и битья.

 Я пария и бог на поле – мяч футбольный.

 Я возбудитель чувств на сцене бытия.

 Характер мой тяжел, неверен если вникнуть,

 Нечестных не приму приемов никаких.

 Но если полюблю, к тому я буду липнуть

 В ворота полечу, пусть штанга бьет под дых.

 И вот важнейший матч, момент мой в высшей фазе,

 Я в сетке трепещу – какой же был полет!

 И тысячи людей вскочили с мест в экстазе.

 И стадион гремит и плачет и поет!

  ЛОШАДИ И ЛЮДИ

Найти б от жестокости средство,

Да нету по теме идей.

Я с детства, далекого детства,

Любил и жалел лошадей.

Жалел их за то, что стегают,

Несчастны втройне от того,

Куда и зачем запрягают?

Не знают они ничего.

И тупо, покорно кивая,

Из сил выбиваясь, везет

Коняга, судьбу проклиная

Совсем, как российский народ.

И только в мечтах иль спросонок,

Что вижу и сам не пойму,

Бежит по полям жеребенок,

И очень привольно ему.

---

Комментарии читателей:

Комментарии читателей:

• Сережа

  08.02.2019 17:25:50

  Супер!