Этот дом зачинался в суровых объятиях улиц
и возлег на земле половинкою сломанного креста.
Весь в заплатах подъездов, запертый кодовыми замками,
он и храм, и вместилище запертых кодом людей,
ключ к которым утрачен, и вернуть его - чудо...
Для меня этот дом драгоценен - у меня в нем квартира:
единственный дом, откуда меня не изгнать,
обвинив в отсутствии правоустанавливающих документов.
Моя не слишком элитная пятиэтажка-сталинка -
зимой в ней тепло, а летом прохладно,
есть скромные удобства, привычные до необходимости:
санузел, свет, газ, отопление, телефон.
Толстые кирпичные стены дают мне защиту
от тьмы, что бродит по городу в поисках жертвы,
от чужих, недобро прищуренных глаз:
кое-кто не прочь завладеть моею судьбою,
моими слезами и моими открытиями,
другим просто плевать, упаду - переступят...
Дом построен давным-давно для новых советских начальников.
Начальники были горды собой и довольны хоромами,
возведенными для них в начале тридцатых
день за днем матереющей властью трудового народа.
Поселяясь согласно заслугам в просторных квартирах,
они устраивали новоселья и били на счастье посуду.
Ощущали себя хозяевами жизни, щеголяли военными портупеями
перед своими женщинами, перед коллегами-соседями,
перед враждебным миром разлагающегося капитализма.
А в каморках для домработниц ютились по-кошачьи неслышно,
чтобы не потревожить взыскующих власти хозяев,
старые и молодые наемные женщины, деревенские и городские.
Они обрели при начальниках подобие крова и ели досыта,
иногда им удавалось вырваться в кино или на свидание,
и было так страшно терять этот намек на благополучие...
В конце тридцатых у власти сменилась погода,
солнце милости застил гнев и обрушил лавины на головы:
жильцов-начальников обвинили в предательстве и расстреляли.
Хоромы размежевали в коммуналки для простого люда,
Приучая массы к идеалам надвигающегося коммунизма...
Голоса начальников и страхи их домработниц я слышу ночами,
когда одолевает бессонница. Начальники возмущаются: "За что?"
Что им ответить? Я ведь не знаю...
Вчера ко мне приходил кругленький смешной человечек
в кепочке и очках - интересно, чей он потомок? -
и сообщил, что он председатель нашего товарищества собственников жилья.
Какой председатель? Мы не выбирали ни его, ни другого
и о ТСЖ только читали в газетах.
Потом ворвалась костлявая женщина с лошадиным лицом
и уверила, что товарищество создано незаконно.
У нас отнимут квартиры, потому что дом дряхлеет и скоро рассыплется,
у жильцов нет денег его ремонтировать, а для товариществ городская казна закрыта...
Сегодня снова приходил человечек и опроверг все, что сказала женщина.
После него опять ворвалась женщина и в ярости топтала слова человечка.
Ух, ты! Вот и в моем углу грохочет поступь надвигающегося капитализма,
приучая массы к своим идеалам, своим милостям, своему гневу.
И я чувствую себя домработницей, согласной жить по-кошачьи неслышно,
лишь бы не потревожить взыскующих власти хозяев...
Ночью я спросила у тени одного из расстрелянных,
очень авторитетного среди призраков дома: "За что? "
Тень не ответила: наверное, как и я, не знала причины...
Этот дом зачинался в суровых объятиях улиц
и возлег на земле половинкою сломанного креста.
Весь в заплатах подъездов, запертый кодовыми замками,
он и храм, и вместилище запертых кодом людей,
ключ к которым утрачен, и вернуть его - чудо...
Комментарии читателей: