Виталий Помазан «Будет весело!»

Черт возьми! Ненавижу свою беспринципную натуру - обещаешь себе, обещаешь, а в нужный момент интерес берет свое. Вчера, например, сказал - не буду надираться - так нет же! Обязательно после водки надо было пить портвейн. Так и сегодня - нет, все-таки любознательность доведет, рано или поздно, или до тюрьмы, или до морга! Ну был же у человека нормальный принцип - не ходить на похороны. И придерживался этот человек, этот слабовольный человек, данного самому себе обещания - с пяти лет до почти двадцати пяти.

Это обещание я себе дал после похорон двоюродного дяди Арнольда. Этот самый тезка знаменитого губернатора, по словам жены его, "от водки сгорел". И не мог понять я, бедный молокосос, понять, как это дядя сгорел, а тетя целая, даже собака, да что собака - мебель - и то в порядке!

Представлял я, как дядю в ванной заливают водкой, поджигают, и ужасался. А потом размышлял - не эту ли самую водку пьют сейчас здоровенные лбы - его сыновья. Тяжелый это на мне оставило отпечаток, и сказал я сам себе, окончательно и бесповоротно - на похороны я - больше ни ногой.

Ну так вот - просыпаюсь я сегодня с бодуна - не успел еще ни кофе сварить, ни рассол достать из холодильника, только-только сделал первый глоток воды из-под крана - тут звонок. Открываю, значит, и думаю - "если кто-то из вчерашних собутыльников, вздерну поганца тут же, сейчас же, у себя в кухне, на сетевом шнуре!" Нет, оказывается, это почтальонша наша, Даздраперма Никифоровна, принесла телеграмму. "От кого бы это? - думаю. - Можно было и СМС-ку отправить…" - а потом понял, это родственники с Дергачей, туда такое изобретение, как СМС, точно еще не дошло. Смотрю - так и есть. Пишет брат Проша, которого я знал, как единственного вменяемого из всей этой ветки моей семьи (чьей религией, как он говорил, был староверческий алкоголизм). Вменяемость его заключалась в не проходящей (и, чаще всего, непотребной) веселости, а также в том, что вместо самогона он по праздникам пил коньяк. Правда, закусывал он его все равно селедкой…

Так вот, телеграмма приблизительно следующего характера - "померла бабка окстисья тчк похороны субботу тчк приходи зпт будет весело". Когда до меня дошла суть высказывания, я чуть не поперхнулся рассолом. Но, по здравом размышлении понял - во-первых, если Проша говорит, что будет весело, так будет весело. Во-вторых, развлечений на сегодня у меня все равно никаких - ни заседания клуба борьбы с последствиями климакса, ни собрания в церкви "Христос - твой кент", а на секцию байкало-амурской борьбы я бы и так не пошел, после того, что там со мной сделали в прошлый раз.

В общем, пока я доел остатки вчерашней курицы и запил их чашкой кофе (caf;-Pele - полное пенальти!), решение было принято.

С Прошей мы встретились на окраине города - оказывается, бабка жила не в Дергачах. Мы шагали по пожухлым листьям, и Прохор рассказывал, отхлебывая из бутылки, в присущей ему развеселой манере:

- От чего померла-то?

- От семечек.

- Семечек? - переспросил я с недоверием

- А то! Любила бабка семечки, лузгала-лузгала, вот и померла.

Я даже не нашелся, что ответить. А брат продолжал:

- Как же не помереть! Лузгала-то она их целых девяносто восемь лет!

Я криво улыбнулся и хлебнул из бутылки.

- Ты пей, пей. Там особо не напьешься. Бабка славилась своей жадностью, а внучка ее и того похлеще будет, так что похороны ожидаются "по-минимуму".

"Похороны по-минимуму!" - это было очень слабо сказано! Это не минимум, это - дно выгребной ямы! Четыре бабки выли всю дорогу - зудели, как мухи, сильнее всего выделялась чья-то низкая, с хрипотцой, нота. Денег не было даже на катафалк. Гроб с бабкой четыре мужика медленно пронесли на плечах до остановки маршрутки. Люди недоуменно оглядывались, сторонились нас. И не удивительно - я б тоже сторонился! На остановке гроб (кстати сказать, роскошный, красного дерева, оббитый бархатом) поставили на землю и стали в очередь!

Проша обернулся. "Я же писал, что будет весело!" - говорил его взгляд. И тогда, господи, только тогда я понял, что будет ой как весело!

Подъехала маршрутка. Мы, к счастью, стояли первыми. Бабку каменнолицые участники процессии внесли в салон. Водитель был даже не белый - какой-то синевато-кремовый, как магазинная курица. Дальше произошел примерно следующий диалог:

Водитель: - Рехнулись, что ли? Куда вы хоть гроб пхнете?

Один из мужиков: - А шо такого, забодай тя комар? Могем свидетельство о смерти предъявить!

Водитель (зеленея): - Так там еще и покойник?!

Дока бабки Окстисьи баба Зина: - Покойница!

Бабки (на заднем фоне): - На кого ж ты нас покинула?

Водитель (цвет лица описать невозможно): - Вы в своем уме?! Вылазьте сейчас же!

Баба Зина (с возмущением): - Я жизнь прожила! Я - пенсионер!

Бабки (на заднем фоне): - У-у-у-у-у-у!

Во время этого театра абсурда, я вжался в окно на заднем сидении и старался сделать вид, что я сам по себе и вообще не из этой компании. В итоге, заднее место оказалось не лучшим - мне в ноги долго пытались всучить еще один атрибут похоронного церемониала, над которым так бессовестно глумились - огромный несуразный крестяк, сколоченный, судя по всему, из дверцы от шкафа. От креста я наотрез отказался, и мне дали что-то, завернутое в брезент.

После споров, уговоров и матов, маршрутка все-таки двинулась. Бабки завыли еще сильнее, чтобы перекрыть звук мотора.

Ощупал сверток - ничего было не разобрать, и я решился его развязать. Это были - о Господи! - две лопаты!!! Судя по всему нам еще и самим надо было рыть могилу!

- Света, шо? Два с ливером? А ты, Ваня? Капуста?

Я сидел на лавочке и потихоньку сходил с ума. Им мало было маршрутки. Мало было того, что в нее, по ходу движения, заходили пассажиры, и гроб, в целях экономии места, поставили стоя. Мало, наконец, процессии через метро, с гробом на плечах, с крестом и лопатами, с бабками на заднем фоне (На кого ж ты нас покинула? У-у-у-у-у!) - и все это с двумя пересадками. Господи, друзья и ближние, они у выхода из метро остановились поесть пирожков!

- Толя! Та Толя, еж твою медь! Ты с чем?

Хотелось сбежать. Больше всего на свете. Хотелось бежать так, будто за мной гонится сам Саакашвилли с "градом" наперевес. Так нет же - кроме беспринципности у меня есть еще один минус - нерешительность. Поэтому я сидел и смотрел, как мои родственники, разложившись прямо на гробе, едят пирожки, запивают захваченным из дому компотом, и мечтал, чтобы все это хоть когда-нибудь закончилось. Но это было еще только начало. Пирожки были доедены, компот допит. Бабки, освободив беззубые рты от теста, снова начали выть. Прохожие оглядывались. Мы шли.


В трамвае

В трамвае все прошло относительно спокойно, если не считать того, что гроб два раза упал с последних сидений от тряски, и один раз у него открылась крышка.

Трамвай завез нас в какую-то глухомань, мы пошли по трассе. Начал накрапывать мелкий дождик. -

Гроб! Гроб берегите! - закричала баба Зина Его накрыли чем-то. Пошли дальше. И тут вспомнилась мне одна вещь - нигде в этом районе нету ни одного кладбища.

В самых скверных предчувствиях я спросил об этом бабу Зину.

- Нету, нету, сынок, - ответила она мне, - ну дык, на кладбище место дорогое, а пенсия сейчас, сам знаешь…

- Ну?!

- Ну, так решили бабку, сталбыть, в посадке-то и прикопать.

Посадка была очень милой - тополя и дубы. Птички пели, листья падали, но приятней от этого не становилось. Бабки устали выть, осталась лишь одна, самая выносливая, но и в ее вое уже не чувствовалось прежней уверенности и мощи. Общими силами была вырыта яма - два на метр или около того.

Настал самый ответственный момент - опускание гроба в могилу. Кто-то включил похоронный марш с телефона. Остальные начали подпевать. Картинка получалась завораживающе-кретинская. Чувствовалось, что сейчас что-то должно произойти, причем все знают, что именно. Все, кроме меня.

И вот, в самый экспрессивный момент, когда почти весь гроб уже скрылся в яме, а сила голосов подпевающих идиотов достигла своего апогея…

Гроб резко перевернули, и тело бедной бабки выпало в яму. Яму немедля, быстро и молча стали засыпать землей, а баба Зина начала, хищно оглядываясь, протирать гроб влажной тряпочкой со словами

- Бабку мою в нем хоронили, и внучку в нем же похоронят!

Дальше ждать я не стал. Просто плюнул и ушел в направлении города. Подумал - и вызвал такси. Дома открыл бутылку водки и выпил ее в два приема. Стоял на балконе, курил и думал - Господи, когда решу помирать, просто пойду и утоплюсь в болоте, чтоб остались по мне только круги на воде.

Бабки (в моей голове): - У-у-у-у-у-у!






Комментарии читателей:

  • Соломон

    26.11.2010 22:58:17

    Жуть, как хорошо!

  • Хоттабыч "Ака-Бабай"

    25.11.2010 23:22:03

    Убойное произведение!
    Аффтар жжот!

Добавление комментария

Ваше имя:


Текст комментария:





Внимание!
Текст комментария будет добавлен
только после проверки модератором.