Мороз окреп и прихватил лужи. На оконных стеклах появились рисунки.
В комнате с тусклым освещением сидели двое. На обоих были надеты мятые маленькие брюки (которые, в общем-то, больше походили на шорты) и галстуки (прямо на голый торс). На носу одного торчали большие «профессорские» очки.
Другой — изрядно картавил и, пожалуй, этим гордился:
— Уважаемый друг мой, Олег Иванович, как там продвигается ваша научно-исследовательская работа по английской поэзии конца XVII — начала XVIII века?
Второй ответствовал, поправив указательным пальцем очки, которые постоянно сползали с переносицы:
— Дорогой мой товарищ, Виталий Валерьевич, не надо о работе, я только что, буквально час назад, вернулся из кочегарки и очень устал. Сейчас трудно вести научно-исследовательские работы и выживать. Давайте лучше примем по второй.
Виталий Валерьевич согласился. Олег Иванович достал бутылку водки, сорвал акцизную марку и «набитой» рукой откупорил бутылку.
На столе лежало несколько корочек хлеба, обложка из-под сливочного масла, и стояли два больших граненых стакана, в которых по велению Олега Ивановича оказалась водка.
Виталий Валерьевич достал из-под стола свою сумку и вывалил содержимое: банку тушенки и банку неизвестных консервов.
Олег Иванович вынул из кармана брюк открывалку и вскрыл обе банки. Аккуратно — открывалкой — положив себе тушенки на корочки хлеба, они взяли стаканы.
Отточенным движением опрокинув их, Олег Иванович и Виталий Валерьевич принялись трапезничать.
Чуть-чуть прожевав, картавящий Виталий Валерьевич сказал:
— Уважаемый друг мой, Олег Иванович, а как там ваша жена? Прошел слушок, что вы собирались завести детей?
Олег Иванович ответствовал, поправив очки:
— Дорогой мой товарищ, Виталий Валерьевич, не надо о детях, я только что, буквально час назад, вернулся из кочегарки и очень устал. Сейчас трудно заводить детей и выживать. Давайте лучше примем по второй.
Виталий Валерьевич одобрительно кивнул.
Механическим движением он снова наполнил стаканы, и не менее отточенными движениями оные были осушены.
Картавя и растягивая картавости, Виталий Валерьевич сказал:
— Уважаемый друг мой, Олег Иванович! Как там ваш брат? Помнится мне, он когда-то клеил барабаны.
Олег Иванович снял очки и положил их на стол:
— Дорогой мой товарищ, Виталий Валерьевич, не надо о барабанах, я только что, буквально час назад, вернулся из кочегарки и очень устал. Сейчас трудно клеить барабаны и выживать. Давайте лучше примем по второй.
А на улице крепчал мороз. И окреп так сильно, что самое большое облако — странно — не выдержало и пустило снег.
Снег большими хлопьями медленно ложился на асфальт и замерзшие лужи. Иногда сквозь облака были видны звезды, мерцавшие голубым свечением.
Комментарии читателей: