Артур Дмитриев «Лучезарный»


Мама назвала его Люцифер, Лучезарный. Записать дали только как Люций, но все домашние, родственники и так называемые друзья называли его полным именем. Мама всегда говорила, что он особенный и уникальный, Люцифер пытался поведать об этом в садике, но ребятня, почему-то, думала, что он обычный, такой же как они, такой же как все. Люцифер приходил домой и горько плакал у мамы на коленях. Как и все в то время, Люцифер хотел стать космонавтом, только цель немного отличалась — подняться в высь, снять штаны и показать задницу по крайней мере сразу парочке миллиардов. Рассказывал об этом с горделивой улыбкой.

Из школы ушел в третьем классе на домашнее обучение, не смог ужиться с этими тупыми животными. Преподавали ему мама, тетя Роберта и два нанятых учителя. Выпускные сдал, что удивительно, достойно, завалившись только на физике, но там его вытянул старинный мамин друг, работавший в РОНО, помогший впоследствии и с поступлением на модный тогда экономический факультет, первым открывшемся в государственном университете. Мальчишек на потоке было больше, чем девчонок, все хотели уметь считать деньги и делать их практически из воздуха, им, одухотворенным новой русской мечтой, казалось это возможным. Люцифер опять не был лучшим из лучших, хотя мама каждый вечер убеждала его в обратно, и с получением диплома осознал, что ни одна крупная финансовая структура не ждет его с распростертыми объятиями, место счетовода в заштатной конторке или менеджера по продажам со стоптанными башмаками и севшим от натуги голосом — вот лучшее, на что он мог рассчитывать.

Друг из РОНО давно на пенсии, на пенсии и мама, на ее же пенсии и Люцифер. У него нет власти, у него нет влияния, у него ни единого рычага доказать остальным, что в его руках их судьбы, мама смотрит печально сквозь морщины и редкие ресницы. Надо начинать заново, просчитывать людишек и постепенно идти по их моральным трупам к вершине зиккурата. Люцифер устроился в контроллеры, что врываются внезапно в троллейбусы и трамваи, проверяя билеты. Через три дня его боялись все кондукторы, водители и постоянные пассажиры. Он заходил, щелкал дыроколом и от этого звука леденели окна и сердца. Попутно поступил учиться на дефектоскописта, через полгода к кондукторам дрожащим, присоединились дрожащие сварщики с местных строительных площадок. Подумывал о месте сотрудника отдела ОТК на крупном заводе, но выбрал, вернее, с большим трудом через одного запуганного прораба и его сестру пробил себе местечко в бухгалтерии в том же РОНО, где работал мамин друг.

Вот он главбух, чуть седоват, на плечах черного, засаленного черного костюма перхоть и темно-синие блестящие пятна от пасты из ручек. Он сидит над бумагами, вычеркивая премии, срезая доплаты за переработки, лишая пособий и подарков чиновников отдела. Урезал им бюджеты. Они краснели, шушукались, поливали Люцифера всем подряд вербально и в картинках внутри обозленных голов. Срывались на подопечных учебных заведениях, резко звоня директорам и завучам, не продвигая их учеников на олимпиадах, не предоставляя путевки в хорошие санатории, не поддерживая материально ремонты и покупку мебели. Директора и завучи начинали третировать учителей, выискивая виноватых во внезапной нелюбви РОНО к их школе или техникуму. Учителя ходили, трясясь мелкой дрожью, нервничали и на классном часе…

Но дозировал и иногда все-таки отпускал некоторым особо слезливым и подобострастным просителям печати и росписи. И все так же выходил по выходным в контроль проездных билетов на городские маршруты, щелкая железкой и пробивая крохотные дырочки в дешевой желтоватой бумаге, выписывая штрафы и занося в специальный блокнотик бледных кондукторов, которые не успели обилететь заднюю площадку. Сиял, по-настоящему сиял после этого, лучи счастья исходили от его круглого лица, мама, совсем старенькая мама, суетливо гремящая тарелками перед ужином, не могла налюбоваться.







Комментарии читателей:

Добавление комментария

Ваше имя:


Текст комментария:





Внимание!
Текст комментария будет добавлен
только после проверки модератором.