"силен был совок своей идеей равенства и братства...силен..."

А. В. Клемент, из комментов.

Мечта о царстве братской любви - вечная мечта человека. О том царстве, где перековали мечи на орала, где настал "на земли мир, и в человецех благоволение". Мечта о царстве, где уже нет обид, где отерта всякая слеза, нет насилия и злых чувств, а только, по слову апостола, непритворная любовь, нежность братолюбия и предупреждение друг друга в почтительности. Мечта эта живет в людях своей жизнью, не слишком даже и обязанной реальности, столь насыщенной злыми чувствами и злыми делами. Сила этой мечты - не в ее реалистичности. Царствия такого никто не только не видел и близко, а даже и приблизительно не описал ни один автор. Эта мечта - небесная греза, данная от рождения, архетип. Как к ней приблизиться, возможно ли?

На этом месте меня остановил уважаемый А. В. Клемент и возразил: как же это - никто не описал? Описывали, и многие - тут же один из "трех источников марксизма". Так-то оно так, только каковы все эти описания? Не слишком ли они похожи на незатейливый пересказ той же мечты, дополненный иногда сомнительными гипотезами о ее технической реализации? Существует ли хотя бы одно описание этого прекрасного царства, где мы увидели бы живых полнокровных людей, как в хорошей прозе, а не схематические фигурки, как в статьях по социологии? По-моему, таких описаний нет. А ведь это обстоятельство говорит нечто важное о самой мечте. Мечта сильна, постоянно овладевает энтузиастами, а иногда и - массами, а хоть как-то представить ее в плоти и крови никто до сих пор не сумел. Не нашлось еще ни одного художника, который вписал бы живых персонажей в это царство любви. Не вписывается туда человек, выпирает оттуда, полотно мечты рвется. Как и почему оно рвется - это не у Мора или Сен-Симона надо спрашивать, а у других авторов. У Ф. М. Достоевского, например - он этот разрыв мечтательной картинки живым человеком очень ясно видел, и немало рассказал об увиденном - в частности, в "Записках из подполья", в "Сне смешного человека", в "Легенде о Великом Инквизиторе". Но здесь не место странствиям по видениям Достоевского, здесь я лишь ограничусь упоминанием его общего вывода - не вписывается человек в картинку, холст рвется на части, рама вдребезги, никаких надежд и близко. Весьма ясно и отчетливо видел Достоевский: своеволен и своенравен человек, "слишком даже широк", нет такой гармонии и такого царства, которое бы он не поставил под сомнение, не насмеялся бы над которым, не бросил бы ему вызов, не восстал бы против его норм. Его "смешной человек" попал прямо в рай, Эдем, где не случилось еще грехопадения, где люди были добры и счастливы - и всей этой благодати пришел конец, он “развратил их всех”. И если бы только у Федора Михайловича не получилось вписать человека в мечту - так ведь нет, ни у кого не получилось. Схемки вписывались, это пожалуйста, от Платона до "источников" и соцреалистов, а хоть мало-мальски живые персонажи – нет. Но может быть, эта неудача происходит от некоего недомыслия, или может быть, просто фантазии до сих пор не хватало у ходожников - вообразить такого прекрасного нового человека, который войдет в мечту, как в родной дом? Почему бы человеку не жить в таком доме да радоваться? Но ведь человек-то не из пластилина сделан. У человека есть его нрав, причуды, вкусы, фантазии, глупости, идеи, своенравие, чувство собственного достоинства, порывы к неведомому, страсти наконец. Это все и называется - человеческой индивидуальностью, своеволием. У каждого своя воля - и как же тогда не появиться конфликтам, из разноголосицы воль проистекающих? Совсем не обязательно эти конфликты должны быть из-за "частной собственности", как полагали некоторые социальные прожектеры. Да конфликты из-за чего угодно возникали, возникают, и не могут не возникать. Из-за власти. Из-за разницы вкусов. Из-за разного понимания пользы дела. Из-за женщин, конечно же. Из-за невесть откуда взявшихся взаимных неприятий и раздражений. Из-за недоразумений. Из-за гордости. Зависти. Стремления сорвать злость. Да нет конца этим причинам. Человек следует своей воле, которая не подчиняется никакой социальной гармонии. Воля есть самостийная вещь в себе - вот в чем дело. Закон ограничивает человека, разумеется. Но ведь закон не на рай расчитан, а только на предохранение от ада. Закон - забор перед пропастью, не менее и не более того; его даже для зоны недостаточно, не то, что для светлого будущего. Правовое общество - это общество разумных заборов: охраняющих не рабство, а свободу.

Так что же, нет никаких средств согласовать индивидуальную волю и всеобщую социальную гармонию? По-видимому, нет - по крайней мере, до сих пор никто не нашел. Все практически-ориентированные предложения такого согласования так или иначе сводятся к убийству индивидуальной воли, к примату послушания, к воспитанию законченного раба, в котором вытравлены все те порывы, что были обозначены выше. Очень доходчиво это объяснил Великий Инквизитор, чей проект и был реализован в недалеком прошлом, и к великому счастью, провалился - человек выжил в этом поединке с мечтой, хотя и вышел из него весьма покалеченным. Дорога к мечте, по которой век назад бросилась Россия, оказалась минным полем. Предупреждения об этом были, и не только от Федора Михайловича, но она им не вняла, тяга к мечте победила. Наверное, нет сильнее лекарства от мечты, чем ее смелая реализация. И то, что даже сейчас, после столь внушительной дозы лекарства, мечта отнюдь не убита - еще одно свидетельство ее исключительной силы на просторах отечества. Почему же именно наше отечество столь к ней оказалось склонным? Почему именно наш народ решился так щедро платить по ее счетам? Платить надо было, как ясно из уже сказанного, свободой - личными, гражданскими свободами. Сильная мечта требовала и высокой платы - все надо было отдать. А тех, кто пытался чего-то оставить себе для индивидуальных надобностей - примерно наказать, чтобы не повадно было. Ничего отдельного и самостоятельного, никаких уступок грозному врагу - он должен быть стерт в порошок. Никаких личностей и индивидуальностей - все должны быть равны. Таково было требование правильного социума. В правильной машине гайки должны быть стандартными, должны служить машине, а не блистать индивидуальностями. За мечту о прекрасном правильном мире надо было заплатить свободой - и счет был с лихвой оплачен. Нельзя сказать, чтобы другие народы Европы ничего по сходным счетам не платили - итальянцы, немцы, испанцы, португальцы, венгры - платили тоже, но все же, далеко не так щедро, без того размаха. Жалел Запад расставаться со своей свободой, придерживал ее, а русские люди не жалели - отдали всё, до последней нитки. Не очень ценился в наших краях, видать, этот зверь - свобода. Да и не был он для нас особо родным. Завезен был только при государыне Екатерине Великой; при Александре Освободителе заметно расширил ареал, успел добавить при Витте и Столыпине - но все же вполне с нашей почвой не сроднился, и в оплату счетов шел без большого сожаления. И до сих пор зверь этот встречает в наших краяхмного подозрительности, мало сочувствия – и не вполне истреблен даже не из-за уважения к нему, а из-за общей слабости и разочарования народа, не так еще давно выбравшегося с минного поля, и как-то помнящего еще его прелести.

Так что же выходит - прекрасная мечта о царстве братской любви на деле ведет к тягчайшим злодеяниям и самоистреблению? По-видимому, так - если стремление к братству не уравновешено любовью к свободе. Если равенство - не перед законом, а в безликости и рабстве перед системой. Почему олигархов, вкладывавших изрядные средства в экономику страны, многие так ненавидели и ненавидят, а к озерным миллиардерам, уводящим за рубеж рекордные в истории суммы - отношение часто вполне снисходительное? Так ведь олигарх - олицетворение силы индивидуума, главного врага вековой мечты. А разбогатевшие друзья нацлидера показывают совсем другое - показывают силу дорогой системы, пусть и не в самом привлекательном ее проявлении. Означает ли все это, что мечта о царстве братской любви порочна? Что ее следует всячески давить и дискредитировать? При всем горе, что хлебнуло отечество с этой мечтой, не думаю, что такой вывод справедлив и разумен. Вернемся к тому, с чего была начата эта статья. В основе мечты о братстве лежит нежнейшая святыня любви. Правда состоит не в том, что эта мечта порочна, а что одной ее недостаточно. Взятая в отдельности от свободы, купленная ценой свободы, она превращается в свою противоположность - в страну не братьев, предупреждающих друг друга в почтительности, а в страну, где “сверху донизу – все рабы”. Свобода есть величайший дар Божий, именно в силу свободы человек может становиться образом Божиим. Презрение к естественным правам и свободам, посягновение на них, есть презрение к Воле Создателя, тягчайший из актов нечестия и вандализма.

Всякое человеческое добро само по себе неполно. А потому, будучи абсолютизировано, оборачивается злом. Такого рода добрыми намерениями и вымощена дорога к погибели. Запрет на эту абсолютизацию давно не новость - "не сотвори себе кумира". Кумиром же может быть все, что угодно, совсем не только золотой телец Ваала. Кумиром легко становятся семья, отечество, наука, искусство, экономика, церковь, братство, свобода, справедливость. Злое и дурное кумирами не становится - тот же Ваал был богом плодородия, а не детоубийства. Парадокс же в том, что доброе, став кумиром, то есть получив для себя слишком много, оборачивается злом – Ваалу приносились в жертву малые дети. Как же избежать этих опасных ловушек? Да ведь хорошо бы хотя б не наступать снова на те же грабли. Для этого необходимо наблюдать и осознавать историю. Если этого не происходит, если любовь к истине затмевается ленью и мифами национальной гордыни - история повторится. Природные процессы цикличны - народ может быть избавлен от цикличности только благодаря своему сверх-природному качеству - разуму, воле к истине. Воля к истине исключительно важна, но и ее самой по себе недостаточно. Сама по себе и она обернется кумиром, и как кумир, приведет ко лжи. Ничто человеческое само по себе не является подлинным благом. Поистине благ один Господь - без живой связи с ним всё будет криво, а то и гибельно. Царство братской любви - лишь один из примеров. Земной дороги в это царство нет, соблазны прорваться туда по земле ведут к гибели. Дорога туда идет через небо.

Автор был бы рад вопросам и комментам. Это здесь.

Комментарии читателей: