Меня заинтересовал в "Колымских историях" рассказ о рукописи И. Иванова "Колыма. 1937-1939". А Бирюков сожалеет, что не располагает очерком И.Малишевского об авторе рукописи, предлагаю ему и всем читателям ознакомиться с этим очерком в моем переводе с украинского.
Иван Иванов
И книга о его жизни
«Не было на свете человека более бесправного, чем колымский каторжанин» - с этого горького, почти эпического высказывания начнем читать эту печальную повесть жизни, чтобы уже не оторваться от нее до конца, поглотить ее разом, чтобы надолго заставить себя сопереживать боли душой и разумом.
Перед нами впечатляющий документ эпохи о зловещих событиях и местах. Даже если, кому-то и посчастливилось в них выжить, но их уста, будто запечатывались гербовыми печатями обязательствами не разглашать государственную тайну, после того как их отпускали из «черных воронков» домой.
- Подпиши. Забудь обо всем, что с тобой было. Все, что видел и чувствовал в лагерях. Иначе…
Однако молчание отнюдь не является вечным безмолвием истории и людей, из которых она, история, складывается. Молчание не является гарантией того, что из народной памяти что-то будет стерто навсегда, забыто навсегда, что могут кануть в небытие зло и преступления перед своим народом, оставив вместо себя для будущих поколений лишь прижизненные оды придворных историков и пиитов.
Эта рукопись шла к нам несколько десятилетий. Она перепрятывалась в самых глубоких тайниках. Творилась в стороне от посторонних глаз – без надежды (а, может, с надеждой?) увидеть, что чернильные строки когда-нибудь отольются в печатный шрифт или будут переведены, как сейчас, на пленку фотонабора, о котором даже не подозревали тогда, когда рука украшала школьные тетради или пожелтевшие листы. И вот вновь торжествует старая истина о бессмертии человеческого духа: рукописи не горят. Люди горят на кострах инквизиций в печах Дахау, на ледяных кострищах «Серпантинки». Гниют. Распадаются на химические элементы. Рукописи же не горят, и все.
Впрочем, сравнение немного хромает: те, кого захоронили в вечной мерзлоте, так и лежат там, будто мамонты, безмолвно, в целости и сохранности.
То, что автор «Записок «Захара Кузьмича» носит самое распространенное имя и фамилию – Иван Иванов – да еще отчество Иванович – конечно ж¸ случайность. Однако случайное совпадение в данном случае вырастает в страшную метафору – в многомиллионный масштаб сталинских репрессий. Ведь не только выдающиеся деятели, ленинские соратники по партии, бывшие узники царских казематов, а потом, немного погодя, или сразу участники революции, ученые, маршалы, наркомы, писатели, члены ЦК, художники, профессора старой школы и молодые командиры социалистической промышленности, воспитанные комсомолом из комэсков гражданской войны, становились жертвами ужасных злодеяний Сталина и его приспешников из ближайшего окружения. И самый заклятый враг
Флят Леонид
11.04.2015 22:24:12
Бенедикта Люмкиса можно найти на сайте "Подвиг народа". А Илья Л., вероятно, журналист, писавший в газете Эйникайт (ЕАК) в первые послевоенные годы и репрессированный в 1950-м. Мунька -Эмиль Л., из другой семьи.
ворошилова марина хамидовна
11.09.2013 19:44:16
огромное спасибо!моя мама была за мужем за сыном грязных бориса,родился мальчик(мой брат)назван в честь деда борисом.теперь я больше знаю об этом человеке.спасибо вам за ваши труды.
Александр Бирюков «Колымские истории»
Комментарии читателей:
-
-
-
Вернуться к произведениюСергей Мальцев е-мейл: progitorig@yandex.ru
17.12.2015 11:01:15
Меня заинтересовал в "Колымских историях" рассказ о рукописи И. Иванова "Колыма. 1937-1939". А Бирюков сожалеет, что не располагает очерком И.Малишевского об авторе рукописи, предлагаю ему и всем читателям ознакомиться с этим очерком в моем переводе с украинского.
Иван Иванов
И книга о его жизни
«Не было на свете человека более бесправного, чем колымский каторжанин» - с этого горького, почти эпического высказывания начнем читать эту печальную повесть жизни, чтобы уже не оторваться от нее до конца, поглотить ее разом, чтобы надолго заставить себя сопереживать боли душой и разумом.
Перед нами впечатляющий документ эпохи о зловещих событиях и местах. Даже если, кому-то и посчастливилось в них выжить, но их уста, будто запечатывались гербовыми печатями обязательствами не разглашать государственную тайну, после того как их отпускали из «черных воронков» домой.
- Подпиши. Забудь обо всем, что с тобой было. Все, что видел и чувствовал в лагерях. Иначе…
Однако молчание отнюдь не является вечным безмолвием истории и людей, из которых она, история, складывается. Молчание не является гарантией того, что из народной памяти что-то будет стерто навсегда, забыто навсегда, что могут кануть в небытие зло и преступления перед своим народом, оставив вместо себя для будущих поколений лишь прижизненные оды придворных историков и пиитов.
Эта рукопись шла к нам несколько десятилетий. Она перепрятывалась в самых глубоких тайниках. Творилась в стороне от посторонних глаз – без надежды (а, может, с надеждой?) увидеть, что чернильные строки когда-нибудь отольются в печатный шрифт или будут переведены, как сейчас, на пленку фотонабора, о котором даже не подозревали тогда, когда рука украшала школьные тетради или пожелтевшие листы. И вот вновь торжествует старая истина о бессмертии человеческого духа: рукописи не горят. Люди горят на кострах инквизиций в печах Дахау, на ледяных кострищах «Серпантинки». Гниют. Распадаются на химические элементы. Рукописи же не горят, и все.
Впрочем, сравнение немного хромает: те, кого захоронили в вечной мерзлоте, так и лежат там, будто мамонты, безмолвно, в целости и сохранности.
То, что автор «Записок «Захара Кузьмича» носит самое распространенное имя и фамилию – Иван Иванов – да еще отчество Иванович – конечно ж¸ случайность. Однако случайное совпадение в данном случае вырастает в страшную метафору – в многомиллионный масштаб сталинских репрессий. Ведь не только выдающиеся деятели, ленинские соратники по партии, бывшие узники царских казематов, а потом, немного погодя, или сразу участники революции, ученые, маршалы, наркомы, писатели, члены ЦК, художники, профессора старой школы и молодые командиры социалистической промышленности, воспитанные комсомолом из комэсков гражданской войны, становились жертвами ужасных злодеяний Сталина и его приспешников из ближайшего окружения. И самый заклятый враг
Флят Леонид
11.04.2015 22:24:12
Бенедикта Люмкиса можно найти на сайте "Подвиг народа". А Илья Л., вероятно, журналист, писавший в газете Эйникайт (ЕАК) в первые послевоенные годы и репрессированный в 1950-м. Мунька -Эмиль Л., из другой семьи.
ворошилова марина хамидовна
11.09.2013 19:44:16
огромное спасибо!моя мама была за мужем за сыном грязных бориса,родился мальчик(мой брат)назван в честь деда борисом.теперь я больше знаю об этом человеке.спасибо вам за ваши труды.